"Цветочная рапсодия" в стихах

29 января 2023 года в центральной библиотеке города Дзержинского Московской области состоялась презентация нового сборника 

"Цветочная рапсодия: цветы и деревья в стихах А.С. Пушкина и современных поэтов". 

Книга уже поступила в библиотеки города Дзержинского и в библиотеки всех известных музеев-заповедников А.С. Пушкина. В четырёх из них она будет продаваться: в подмосковном музее-заповеднике (Большие Вязёмы Московской области), в Михайловском (Псковская обл.), в Приютино (г. Всеволожск Ленинградской обл.) и в Большом Болдине (Нижегородская область).
В книге опубликованы произведения 13 авторов: Натальи Алимовой, Станислава Горшкова, Елены Егоровой, Татьяны Максименко, Оксаны Москаленко, Ирины Овчаренко, Галины Рябининой, Ольги Сурковой, Инны Тхорик, Игоря Ушакова, Евгения Хазова и Андрея Шульмина о цветах и деревьях в разные времена года. 

Автор-составитель сборника - Елена Егорова, автор идеи - Наталья Алимова.
В книгу включён научно-популярный литературоведческий очерк Елены Егоровой «Парнасские цветы: флористическая символика в поэзии А.С. Пушкина» и стихи всех перечисленных авторов.
На презентации стихи из сборника читали Татьяна Максименко, Ирина Овчаренко, Наталья Алимова, Елена Егорова, Евгений Хазов, Станислав Горшков и Инна Тхорик. 

Особый поэтический настрой вечеру придали авторские песни в исполнении Инны Тхорик на свои стихи и стихи Ивана Рыжикова, Бориса Щербатова, Сергея Рубинштейна.

"Язык цветов и женская мода пушкинской эпохи.

В пушкинскую эпоху символика растений широко использовалась в повседневной жизни, искусстве и литературе. Опубликованное в 1811 году в Париже пособие Б. Делашене «Азбука Флоры, или Язык цветов» быстро получило известность в России. В книге описано символическое значение около 200 видов растений и предложен алфавит, где каждая буква заменялась изображением цветка. В 1830 году в Петербурге была издана книга Дмитрия Ознобишина «Селам, или Язык цветов» [1]. В ней не только перечислены символы цветов, но и дано толкование значения букетов.

Селам можно назвать «проекцией» мира людей на мир растений, когда цветы, деревья, плоды ассоциируются с внешними и внутренними качествами людей, их чувствами и взаимоотношениями. Растения, живые и искусственные, были распространёнными аксессуарами женских туалетов и причёсок. Французские и английские модные журналы, а за ними и «Московский телеграф» (рис. 1), издававшийся Николаем Полевым с 1825 по 1834 год, печатали множество модных картинок с женскими платьями, шляпками и прическами, украшенными цветами. В России преимущественно следовали более роскошной французской моде, но и английский сдержанный и изящный стиль тоже любили. Фасоны и стили нарядов менялись, но цветы оставались желанными украшениями. Иногда это был один цветок, но чаще букет или несколько букетов. Ярким примером служат картинки из английского журнала «Repository of arts, literature and fashions» [2], опубликованные в 1810-1820-х годах (рис. 2). На первой из них изображена леди с причёской, украшенной букетиком белых и красных роз. На второй — дама с расшитым букетами роз подолом и большой красной искусственной розой на груди. На третьей — женщина с роскошными букетами искусственных розовых роз по подолу и букетом из желтых и красных роз на лифе, скорее всего, живых. Примером украшения шляпок и волос именно розами могут служить фрагменты модных картинок 1830-х гг. (рис. 3).

Женщины могли украшать свои туалеты любыми видами растений, если хотели подчеркнуть свои личные достоинства, отражённые в селаме, но чаще всего предпочитали именно розы, что явно видно и по модным картинкам. Роза — символ амбивалентный, в случае украшения дамских нарядов она подчеркивает женственность и красоту их хозяек, скромность, чистоту и нежность, если розы белые или розовые; зрелость и страстность, если красные; празднование важного события, если жёлтые. Иногда жёлтые розы символизировали разлуку, неверность, но наличие такого цвета розы в букете на груди у дамы на третьей картинке из английского журнала «Repository of arts, literature and fashions», скорее всего, связано с праздничной символикой и богатством.

А.С. Пушкин отдал дань языку цветов сполна, и чаще всего в его стихах упоминается именно роза как символ прекрасной женщины-вдохновительницы, символ любви и красоты, счастливого времени, иногда брака (роза с шипами) и в других значениях [3].
В дневнике Анны Алексеевны Олениной (1807-1888), в которую А.С. Пушкин был серьёзно влюблён в 1828 году и к которой пытался свататься, после записи от 9 сентября 1829 года имеется селамный список из 132 наименований растений [4], написанный по-французски. Его непосредственным источником [5] было пособие Б. Делашене. Оленина выбрала наиболее употребительные в отечественной бытовой традиции растения, расставив несколько иные акценты. Флористических мотивов в тексте дневника немного. Гораздо больше их в неоконченном автобиографическом произведении А.А. Олениной «Роман нашего времени» (1831). Фамилия главной героини Маши Ландышевой — это её флористическая эмблема. Ландыш означал «возвращение счастья», брачный союз, чистоту и смирение. Образ Маши сопровождали также розы, камелии, кактус опунция, значение которых во многом иносказательно и выражает мечты о любви и замужестве не только героини романа, но и его автора.

Как и другие девушки, Анна Алексеевна украшала платья и причёски белыми или розовыми розами, намекающими на её чистоту, целомудрие и расцвет девичьей красоты. На портрете кисти В.И. Гау, написанном в 1839 году, когда 32-летняя Оленина была невестой, её причёску украшает розовая роза (рис. 4). А вот что Анна записала в своём дневнике 19 апреля 1829 года: «В среду был бал у графини Лаваль <…> Я была в белом бальном платье с тремя розными букетами на бие, на голове тоже…» Бие — это бейка, оторочка декольте в данном случае.

Замужние женщины и вдовы (после завершения траура) чаще предпочитали красные розы, символизирующие любовь и страстность. Тот же художник В.И. Гау в 1844 году написал 32-летнюю Наталью Николаевну Пушкину (1812-1863) в платье с красной розой на груди (рис. 5). А спустя 5 лет, когда Наталья Николаевна была уже супругой командира Конного полка П.П. Ланского, запечатлел её в альбоме этого полка в белом платье, украшенном красными розами, и в венке из красных роз, подчеркивающем её зрелую царственную красоту (рис. 6).

Одной из главных законодательниц «цветочной моды» в свете являлась императрица Александра Фёдоровна (1798-1860), супруга Николая I. Её любимым украшением был роскошный венок из белых роз. В таком венке она появлялась на светских праздниках, позировала художникам [6]. Например, в венке роз она изображена на гравюре И. Ческого в 1826 году (рис. 7). Венок подчеркивал её царственность, красоту и душевную чистоту. Прозвище Белая Роза будущая русская императрица получила ещё в детстве, так её звали и в Германии в семье её родителей, и в России в Зимнем дворце. В.А. Жуковский придумал для неё герб в виде клинка с золотой рукояткой в венке из белых роз на голубом щите с золотой обводкой и надписью «За царя и Отечество». Этот герб очень нравился Александре Фёдоровне.

Сохранилось множество изображений женщин пушкинской эпохи, чьи наряды и причёски украшены розами. Обратим особое внимание на портреты некоторых дам из окружения А.С. Пушкина. В 1834 году А.П. Брюллов запечатлел Екатерину Павловну Бакунину [7] (1895-1869) в белом платье с белой розой в волосах (рис. 8), по-видимому, незадолго до её свадьбы с Александром Александровичем Полторацким [8] (1792-1855). Символическое значение белой розы здесь очевидно. Молодая чета была давно и хорошо знакома великому поэту. В Катеньку Бакунину он был влюблён в лицейские годы, а Александр Полторацкий, сопровождавший в 1819 году в Петербурге свою кузину Анну Керн, ввел её и несколько раньше Пушкина в дом своих родственников Олениных, где они впервые и встретились.

Известная светская красавица Амалия Максимилиановна Крюденер [9] (1808-1888), урождённая Лерхенфельд, в возрасте 19 лет в 1827 году изображена художником Карлом Йозефом Штилером с живой розовой розой на груди, символическое значение которой не вызывает сомнений (рис. 9). Амалию по праву можно назвать женщиной-розой. А.С. Пушкин немного ухаживал за нею в 1833 году, по свидетельству П.А. Вяземского, а Ф.И. Тютчев был в молодости серьёзно влюблён в неё и посвятил ей чудесные стихи «Я помню время золотое…» (1834) и «Я встретил вас…» (1870).

Подругу Анны Алексеевны Олениной графиню Ольгу Павловну Ферзен, урождённую Строганову [10] (1808-1837), А.С. Пушкин, может быть, лично и не знал, хотя наверняка встречался с нею в петербургском свете. Зато громкая история её увоза штаб-ротмистром Павлом Ферзеном летом 1829 года была хорошо известна великому поэту и послужила одним из источников повести «Метель». Граф Павел Карлович Ферзен (1800-1884) — хороший знакомый А.С. Пушкина. Нежный облик милой Ольги Павловны в широкополой шляпе с роскошными нежно-розовыми розами запечатлел П.Ф. Соколов (рис. 10). К сожалению, семейное счастье четы Ферзенов было недолгим: в 1837 году Ольга скончалась от туберкулёза, оставив безутешному супругу троих детей.

Более редки, но не менее интересны случаи украшения женских нарядов и причёсок другими видами цветов. Встречаются они и на модных картинках. Например, на шляпке дамы в английском журнале 1825 года красуется… колокольчик. Конечно, искусственный, поскольку настоящий вянет очень быстро. У колокольчика много символических значений, но такой цветок на шляпке — это явно намёк на любящую натуру девушки, ожидание ею счастливой судьбы и оберег от нечистой силы. Есть такая английская сказка о разбившемся зеркале Венеры, на месте осколков которого выросли колокольчики, которые в этом контексте стали символизировать любовь и счастье.

Старшую сестру О.П. Ферзен Аделаиду (Аглаю) Павловну Голицыну (1799-1882) художник П.Ф. Соколов изобразил в белом платье, с венком голубых анемонов на голове (рис. 11). Портрет сделан в 1821 году, видимо, вскоре после бракосочетания Аглаи и дальнего родственника князя В.С. Голицына. Анемоны имеют разные селамные значения, однако здесь это свадебный цветок. Голубые анемоны подчеркивают чистоту и скромность женщины, постоянство её чувств и, по народному поверью, защищают её от бед и болезней.

Очень интересен портрет хорошо знакомой А.С. Пушкину красавицы Эмилии Карловны Мусиной-Пушкиной [11] (1810-1846), урождённой Шернваль фон Вален. В 1845 году В.И. Гау изобразил её в белом платье с букетом синих васильков на груди (рис. 12). Конечно, эти цветы гармонируют с голубым цветом глаз прекрасной Эмилии, но ведь немало и других растений с синими цветками. Почему именно василёк? В селаме он означает верность и изящество, а в народной символике синий василёк — это частица неба. Он намекает на душевную чистоту и святость чувств. Всеми этими качествами обладала Эмилия Карловна. Современники отмечали не только её небесную красоту, но и доброту, сердечность, внимание к окружающим. Многие ухаживали за нею, но напрасно. Она была счастлива в браке, любила своего мужа графа Владимира Алексеевича Мусина-Пушкина, родила шестерых детей. Безуспешно ухаживавший за нею Михаил Лермонтов посвятил ей в 1839 году мадригал:
Графиня Эмилия —
Белее, чем лилия,
Стройней её талии
На свете не встретится.
И небо Италии
В глазах ее светится,
Но сердце Эмилии
Подобно Бастилии.

К сожалению, портрет с небесного цвета васильками был сделан незадолго до смерти Эмилии Карловны Мусиной-Пушкиной, которая в ноябре 1846 года самоотверженно ухаживала за больными тифом во время эпидемии в Борисоглебе Ярославской губернии, сама заразилась, заболела и умерла.

А.С. Пушкин, конечно, обращал внимание на цветы, украшавшие дамские наряды. В раннем стихотворении «Красавице, которая нюхала табак» (1814) перечислены виды цветов, которые «милая Климена» «прежде всякий день носила / На мраморной груди своей», а теперь предпочитает вредный табак:
…Вместо роз, Амуром насаждённых,
Тюльпанов, гордо наклонённых,
Душистых ландышей, ясминов и лилей…
Все упоминаемые растения являются женскими символами: тюльпан — честность, гордая и чистая любовь; жасмин — чувственность, страсть, первое любовное томление; лилия — девственность, чистота. С женскими образами связаны у А.С. Пушкина и другие растения: ирис ("двухутренний цветок"), близкий по символике лилии, ландыш, фиалка и южные цветы «Вертограда моей сестры»: нард, алоэ, киннамон (корица).

Хорошо знала селам Анна Петровна Керн (1800-1879), вдохновительница шедевра А.С. Пушкина «Я помню чудное мгновенье….». В молодости она давала «цветочные» прозвища знакомым. О своих чувствах она иногда писала в дневнике флористическим шифром: «У меня есть Тимьян, я мечтала о Резеде, к моей Чувственнице нужно добавить много Жёлтой Настурции, чтобы скрыть Ноготки и Шиповник, которые мучают меня…» Это дешифруется так: «У меня есть рвение, я мечтала пусть и о кратковременном счастье любви, мне с моей тайной чувствительностью нужно обладать мнимой насмешливостью, чтобы скрыть отчаяние, тревогу и беспокойство, которые мучают меня…» [12]. Анна Петровна тоже украшала наряды цветами, о чём свидетельствует процитированное ею в своих воспоминаниях письмо А.С. Пушкина к её кузине А.Н. Вульф, где поэт вспоминает романтическую прогулку с Керн по саду в Михаловском вечером 18 июля 1825 года: «Каждую ночь я гуляю по саду и повторяю себе: она была здесь — камень, о который она споткнулась, лежит на моём столе подле увядшего гелиотропа” [13]. В примечании мемуаристка уточняет: «Веточку гелиотропа он точно выпросил у меня». Гелиотроп означает сильную любовь и преданность. В селамном списке А.А. Олениной значение гелиотропа такое: «любить больше, чем самого себя». Цветок считался солнечным, магическим. Конечно, искушённая в селаме Керн не просто так украсила им платье, а чтобы привлечь внимание поклонников, намекнуть на любовь, но только ли к Пушкину? За ней ведь успешно ухаживал и Алексей Николаевич Вульф, участвовавший в ужине в Тригорском перед прогулкой и тоже последовавший с матерью Прасковьей Александровной Осиповой в Михайловское. Можно сказать, веточка гелиотропа на платье была одной из форм кокетства и досталась она А.С. Пушкину. На следующий день великий поэт подарил А.П. Керн автограф стихотворения «Я помню чудное мгновенье…»

Пушкин в своих произведениях описывает женские и мужские туалеты очень лаконично, подчеркивая только важные для их сюжета детали[14], к примеру, «дам обдуманный наряд» в I главе XXX строфе «Евгения Онегина», где говорится о любви поэта к балам в годы его юности. Это выражение подразумевает и продуманные украшения в виде цветов с учетом их селамных значений."

Елена Егорова/ Доклад на XXIX Голицынских чтениях "Хозяева и гости усадьбы Вязёмы" 22.01.2023

Мы рады встрече с друзьми и коллегами!

До новых встреч!

Татьяна МАКСИМЕНКО

***

Совпали – и замок, и ключ,
Пролёт, этаж…
О, взгляд разлуки нашей жгуч,
Как голод наш.
Как эти розы хороши!
Но ни к чему
Просить прощения в тиши…
Молчи. Пойму...