Людмила Иванова родилась в 1940 г. в Киеве. Окончила Ленинградский инженерно-строительный институт по специальности «Строительство мостов и тоннелей».

Работала на важных строительных объектах страны и зарубежья. После защиты кандидатской диссертации ушла на преподавательскую работу: на протяжении ряда лет была деканом факультета и доцентом одного из технических вузов Москвы.

Уйдя на заслуженный отдых, Людмила Михайловна осуществила свою мечту: в дачном посёлке Кратово построила по собственному проекту дом, посадила около ста сосен, издала две книги авторских стихотворений, была принята в ряды Союза писателей России.

Её авторские публикации в коллективных сборниках МГО Союза писателей России получили высокую оценку профессионального сообщества писателей. Людмила Иванова имеет ряд литературных наград, в том числе статуэтку «Лучший писатель года». В настоящее время готовит к изданию книгу авторских поэм.

ЗИМНИЙ САД

А снег всё валит и «бомбит»

Тяжёлыми снарядами.

Мой сад давно и сладко спит,

Дыша под снегопадами.

Гуляет ветер по полям,

И, прячась за сугробами,

К заиндевелым тополям

Метёт позёмка тропами.

В лучах бледнеющей зари

Среди кустов рябиновых

Не прячут грудки снегири

В тонах красно-малиновых.

Задорный дятел молодой

Стучит… Башка отвалится!..

И солнца лучик золотой

Как редкий гость объявится.

Под Рождество опять метель

С морозом будут свататься,

И в их пушистую постель

Спешит шиповник спрятаться.

Расчищу искристый снежок

С дорожки и поленницы.

Спит сад, где каждый уголок

Благословен для пленницы.

УПОЕНИЕ

Взошла огромная луна

Сквозь дебри тучи зыбкой

И мне светила в пол-окна

Загадочной улыбкой.

Дрожали тени от берёз…

В сугробах – пруд, дорожка.

Крепчал мороз, и грела нос

Под тёплой лапкой кошка.

Зима. Покой и забытьё,

И жизнь - в оцепенении…

Вдруг в ледяное бытиё

Ворвалось упоение!

Оно пронзило темноту

И плоть ночной метели.

Притихли ели на ветру –

И стало слышно за версту:

В мороз крещенский, поутру

Колокола запели.

Звучал колоколов хорал

Мне – грешнице – на радость,

На светлый праздник созывал,

Как чудо, душу согревал,

Даря благую сладость.

Святая власть колоколов

По весям разливалась,

И стало явственно без слов,

Как жизнь преображалась.

Слагались звуки в стройный лад,

Волнами набегали,

Как торжествующий набат,

Спасая от печали,

И за чредой озябших хат

Просторы заполняли.

Ночь полнолуния прошла.

Я, затаив дыханье,

Ваш слышу зов, колокола,

Как вестник радости, тепла,

Любви и состраданья.

ПЕРЕД ГРОЗОЙ

Перед грозой трепещут листья ивы,

И гром ворчит в темнеющей дали.

Летят стрижи - тревожны и пугливы,

Крылами чертят дуги у земли.

Теней тяжелоструйные мотивы

Мазками резкими пронзают облака,

И вот уж ветра буйные порывы

Верхушки сосен трогают слегка.

Почти чернильный купол небосвода

Свинцовым диском снизился к земле.

С утра тревожит рощу непогода,

И даже дятел съёжился в дупле.

А гром слышней, он ближе, рядом где-то…

Скрипят и стонут сосны на ветру,

И два лисёнка, выросших за лето,

Спешат с лисою спрятаться в нору.

Сороки, так беспечно говорливы,

Притихли, чуя вихри за собой.

И вот уж куст серебролистной ивы

Тревожит дождь, холодный и косой.

Ромашек, колокольчиков цветочки,

Обнявшись, замерли, предчувствуя грозу,

Ведь пережить беду поодиночке

Сложней, чем миром, уронив слезу.

И все спешат найти родную душу,

Готовясь выстоять пред жертвенной судьбой.

Но я закон Всевышнего нарушу –

И в одиночестве стою перед грозой.

МОЙ МАЙ

Поутихла к утру гроза,

Воздух свеж, от озона зыбкий.

Я целую твои глаза,

И ловлю свет твоей улыбки.

Мне закрыты все алтари

И ворота в чертоги рая,

Потому что глаза твои -

В час, когда поют соловьи,

Слушать сердце меня призывают.

Пью, большими глотками пью

Я из чаши любви, и знаю:

По ночам стократным «люблю!»

Утолишь мою жажду в мае.

Ведь земная любовь – не грех!

Мы счастливее праведных всех.

Тихий шёпот и звонкий смех

Губы пламенем обжигают.

Звуки утра теснят эфир,

Пробуждается спящий мир,

Напоённый ливнями мая.

По ступенькам легко сбегаю,

И неведома мне печаль:

Тень спасительного трамвая

Уползает куда-то вдаль,

Подождать меня забывая.

Пить, большими глотками, пить

Всю весеннюю радость мая!

По душе мне любовь земная –

По- другому не может быть!

И, напившись до самого края,

Благодарственно понимаю –

Ради этого стоит жить!

БАБЬЕ ЛЕТО

Осень по опавшим листьям бродит,

Души, загрустившие находит,

Им на память от шального лета

Дарит золотые эполеты.

На ветрах безродных стынут росы,

Засыпают жёлтые покосы.

Дни прозрачны, и свежи утраты,

В воздухе витает запах мяты.

Перестук колёс на перегонах…

За дорогой, в рощице зелёных

Сосен стройных, молодых да ранних –

Состоится вновь моё свиданье.

Здравствуй, осень, осень золотая,

В серых тучах - просинь голубая!

Пусть весна и лето бродят где-то,

Я теряюсь в океане света,

И коротким этим бабьим летом

Наслаждаюсь утренним рассветом …

ГОРОДСКАЯ ЖАРА

Над душным городом расплавленный болид

Палящим диском тягостно висит.

На стройплощадке нового метро

В недавних лужах пересохло дно –

Там плавится лягушкино нутро.

Дышали, как меха, её бока,

Эх! Дать бы ей прохлады полглотка!

Уже скончались все её соседки,

Погибли даже маленькие детки –

Любимые ребята-лягушата,

Пришла за городскую жизнь расплата.

Пылает город лавой раскалённой,

Палит лучами солнце целый день,

Лягушке, ставшей бурой, не зелёной,

Не отыскать спасительную тень.

Ещё весной в саду, не зная горя,

Внимала соловью, руладам вторя,

Где принц зелёный с влажными глазами

Был очарован «дамой с телесами»,

Забравшись в кучу скошенной травы,

Ей жаловал корону с головы.

Жизнь в городе ощерилась сурово –

Не пощадила сада городского:

Заглох фонтан, нет шлангов для полива.

С забвением, печально и стыдливо

Чернеет скрюченной листвою слива.

Хромой жучок со сгорбленной улиткой

С наивной и спасительной молитвой

Взирают на далёкий Божий храм,

Мешая слёзы с пылью пополам.

Огни ночного города мигали,

Их тени громоздились и ползли...

Лягушкины ничтожные печали –

Кого они хоть чем-то огорчали?

Кого они разжалобить могли?

Но, улетев в космические дали,

Они иную силу обрели.

НАЧАЛО ОСЕНИ

Девичий виноград, кокетливо краснея,

Стыдливо лепесток на память протянул.

Прохладный ветер чувственно вздохнул,

От благости и радости немея.

Зашелестел, волнуясь, колосок,

И ветер стих - всего лишь на часок,

Отправиться в разгул ещё не смея.

В росе холодной стынут паутинки.

Ежиха-мама, лапками шурша,

Торопится по узенькой тропинке,

Неся грибочек на колючей спинке –

Кормить подросшего за лето малыша.

Опёнки набекрень панамки нацепили…

Где дождик целый день пытался моросить,

Там блики солнца вновь позолотили

Засохшую траву, что бросили косить.

МОЛОДАЯ ВЕСНА

Заморозив солнце и луну,

Заслонив небес голубизну,

Наметая снежные стога,

Диким вихрем мечется пурга.

Под парчой, прошитой серебром,

Ангел будит ласковым крылом

Молодую спящую весну:

- Подойти к небесному окну!

Завершился долгий зимний сон.

Ожил на проталине бутон,

Закивал головкой вверх и вниз –

То весну приветствовал нарцисс.

Отойдя от девственного сна,

Молодая русская весна

Сарафаном разноцветным размела

Все сугробы, что навьюжила зима.

Заворчала первая гроза,

Засверкала на траве роса.

Всё теплей и солнечней деньки,

От капелей напоились ручейки,

И, столпившись у разбуженной реки,

На глазах счастливых горожан

Превращали речку в «океан».

В каждую травинку и цветок

Лился Божьей милости поток.

Полон трепетом и трелями эфир,

Пряной мятой дышит тёплый мир.

Отступилась сумрачная тьма.

Косу русую красавица сама

Под весенним ветром расплела,

На веселье пташек созвала.

Лепота – пером не описать,

Не вмещает сердце благодать!

ПОРА ЛЮБВИ

Ах, весна! Улитка на суку,

Искупав себя в берёзовом соку,

Закатила томные глаза,

Поползла в объятия к жуку.

Майский жук ещё и не жужжал –

Видно, откровений жарких ждал,

Крылышки приглаживал на пне

И улитку обнял в полусне.

В лунной роще заливались соловьи,

Вся природа опьянела от любви!

ВЕРНОСТЬ

Бог Эрот гулял по саду,

Дул в дуду, нырял в пруду.

Кто попал в его засаду,

Говорил: «Иду, иду!..».

Вот и Лотос ночью лунной

Поспешил к Кувшинке юной,

Лепестки её целуя,

Повторял: «Тебя люблю я!..».

Лотос – знатный ловелас,

Он давно и много раз

На Кувшинку пялил глаз.

Но отвергла пыл Кувшинка,

Изогнулась, как пружинка,

Лепестками зашурша:

«Я – другого половинка,

Я – невеста Камыша».

Лотос молвил: «Фу, ты – ну, ты,

Губки бантиком надуты,

Твой возлюбленный Камыш

Стал давно сырьём для крыш.

Он вверху, взгляни повыше,

Высох весь на старой крыше.

И зачем тебе такой?

Я – красивый, молодой,

Чувств моих не отвергай,

Уведу тебя я в рай!»

Но она твердит: «Потише,

Вдруг Камыш тебя услышит?

Я хочу к нему, туда,

Хоть на крышу, хоть куда!»

Лотос так и эдак бился,

Чуть с тоски не удавился,

Но любви он не добился.

Вот опять пришла весна,

Всем влюблённым не до сна.

А Кувшинка желтоока,

Безнадёжно одинока,

Ждёт свою любовь без срока.

Пролетели времена,

Высох пруд почти до дна:

Где-то Лотос сгинул в тине,

И Кувшинки нет в помине.

А Камыш на старой крыше

Весь засох, но ночью слышит,

Как душа Кувшинки дышит.

Было ль, не было такое? –

Я хочу сказать простое:

Приходилось мне самой

Тосковать с Кувшинкой той.

ПОЭТЫ

Жизнь на земле, словно миг, быстротечная.

Там, в вышине, притяжения «вне»,

Может и быть, она райская, вечная.

Есть ли там рай и на долю мою?

Жаль, что стихи не слагают в Раю.

Здесь у поэтов судьба суматошная,

Новое манит и тянется прошлое.

Сердце поэта страстями изношено,

Болью, заботой и бытом надломлено,

То – полнокровное, то – обескровлено.

Верой и кротким терпеньем исполнено,

Счастьем коротким до края наполнено.

Красками разными: синими, красными,

Чёрными, белыми, рифмами смелыми,

Песнями страстными, мыслями ясными,

Нежной любовью, слезами и кровью,

Словом намолено, соком напоено

Сердце поэта, романтика-стоика.

Всё – для других! Для себя – только толика!

Все для поэта не праздны события:

То миротворец он с нравом воителя,

То марафонец с венком победителя,

То он защитник, а то обвинитель,

Он – и участник, и преданный зритель,

Он – и любовник-герой Голливуда,

И сочинитель в «театре абсурда»…

Круглогодично: и зимы, и лета

Пишут юнцы и седые поэты,

Стихо-строение, стихо-творение –

Сущность поэта в любом поколении.

Значимость мыслей – формула зрелости,

Пишут поэты светлым по серости,

Новью по древности, правдой по мерзости,

Пишут по воле и пишут по разуму,

Пишут и пишут, но каждый по-разному!

Всеми цветами земными расцвечены

Мчатся в историю, мчатся в столетия

Рифмы и строчки поэтов сердечные:

Мудрые, звонкие, часто беспечные…

Жить им? История скажет об этом.

Только талант есть мерило поэтам!

ОДИНОКИЙ БИЗОН

Колючий ветер. В пенных хлопьях морда.

Вокруг по брюхо плотные снега.

Могучий зверь с достоинством и гордо

Несёт свой символ – грозные рога.

Когда позёмка утром закружила,

Вся волчья стая с воем отступила

Зализывать потери после боя.

Устал бизон, и не ему покоя –

Добраться б сквозь снега до водопоя.

Под утро волки рыскать перестали,

Увидев тщетность призрачных затей.

Кровавым взглядом упираясь в дали,

Бизон идёт, где кажется светлей.

Щепотку снега мягкими губами

Он захватил, надеявшись на чудо,

Что вот сейчас за вьюжными снегами

Появится весна из ниоткуда.

Он ждёт весну, а с ней – родное стадо:

Телята там и ласковые тёлки,

И среди всех – одна с кудрявой чёлкой,

Милей других, желанная отрада.

У кромки леса, под его копытом

Пучки травы засохшей показались,

Конечно, не наешься тем досыта,

Но слабым утешеньем всё же стали.

Две белки озорно и деловито

В бизона шишки с высоты бросали.

Могуч бизон и полон доброй веры,

Не ведал он, что ночью у реки

Кострище запалили браконьеры

И жарили из тёлки шашлыки.

Живи, бизон! Здесь дом, родные дали,

В хрустальном небе бродят облака.

Господь велик и милостив. Пока

Твои желания и мышцы не устали,

Ты жди весну и потерпи слегка.

Живи, бизон – венец живой природы.

Напевам вьюги вторят в унисон:

Твоё дыхание и музыка свободы –

Столетних сосен тихий перезвон.

Твой зов весной услышит вся округа –

И отзовётся новая подруга!

ВЕРЮ!

Да пусть и трижды бесится стихия,

Разверзнутся во хляби небеса,

Поднимутся до гор валы морские,

Сорвут ветра надежды паруса.

Пусть «всадники» от бизнеса крутые,

Сумевшие нахрапом обуздать

Тельцов златых и кошельки тугие,

Земную ось раскручивают вспять,

А рать чинуш и всяческих «умишек»,

В пустыни превратившие леса,

Дары природные, а их в стране излишек,

Бесстыдно тратят на грехи и телеса.

Пусть все базоны Хиггса канут всуе,

Коль птичью трель заглушит пули свист,

А кто пред злом из смертных не пасует –

Ну, если ты не смертник-террорист?

Я верю! Верю в истины простые,

Пока злодейство победить спеша,

Влюблённые, чьи две души живые

Ко встрече рвутся, верностью дыша,

То ценности нетленные, святые:

Любовь, надежда, лепет малыша

Преодолеют ужасы земные

И не исчезнут никогда и никуда!

ЗДРАВИЦА ПОДМОСКОВЬЮ

Незабвенная Малая Родина,

Безмятежного детства страна,

Сколько вместе дорог нами пройдено! –

Жизнь одна на двоих нам дана.

Быть веками тебе уготовано

Неприступной защитой Кремля.

Силой вражьей не будет поломана

Никакая берёзка твоя.

Здесь сплетается с новью история

Героических будней войны.

Здесь моя трудовая Московия

Дышит счастьем и болью страны.

Здесь земля, опалённая войнами,

По весне щедро дарит цветы.

Здесь над стройными колокольнями

Позолотой сияют кресты.

Тихой рощей, жилыми районами

На закате шагаю домой,

Мне кивают тенистыми кронами

Тополя над Москвою-рекой.

Электрички бегут перегонами

Нарушая вечерний покой.

Здесь берёзки растут белоствольные,

Ну, а в праздники, в дни хлебосольные,

Накрывают под ними столы.

Запируют до зорь и влюблёнными

Встанут гости от шумных столов,

И гуляют краями зелёными,

И поют под гармонь с переборами…

Это детство вернулось из снов.

Моя милая, Малая Родина,

Расцветай, хорошей с каждым днём!

Пусть до краешков будет наполнена

Жизни чаша искристым вином!